Дарья Герасимова о хулиганстве, традициях и аллюзиях в книге «Еруслан Лазаревич»

В прошлом году в издательстве «Росмэн» вышла книга Андрея Усачева «Еруслан Лазаревич», иллюстрации к которой нарисовала современная российская художница Дарья Герасимова. Мы попросили Дарью рассказать нам, почему был выбран именно этот текст, как шла работа над изданием и на что в книге нужно обязательно обратить внимание.

— Дарья, расскажите, пожалуйста, почему вы взялись иллюстрировать именно этот текст?

— Мне давно хотелось проиллюстрировать сборник народных сказок или былин. В этой книге – авторский пересказ старой сказки. Но тем интереснее задача – можно было и в иллюстрации добавлять что-то свое, позволять себе какое-то хулиганство, которое, наверное, не совсем уместно смотрелось бы в народных сказках.

— Книгу «Еруслан Лазаревич» можно отнести к героическому эпосу. Вам близок этот жанр? Насколько он интересен вам как читателю?

— В детстве мне нравилось читать русские былины или сказания о рыцарях круглого стола. Так что, когда Андрей предложил мне проиллюстрировать эту книгу – я с радостью согласилась. Единственное, что немного беспокоило – справлюсь ли я со сценами сражений. Все же, подобные сцены лучше удаются иллюстраторам-мужчинам, которые обычно хорошо разбираются в оружие и доспехах.

— Можно ли сказать, что иллюстрации к книге рисовались в рамках определенной традиции, школы? Или при создании их вы опирались в большей мере на собственное видение и прочтение текста?

— Конечно, хотелось сделать иллюстрации в традициях классической русской и советской школы иллюстрации. Сам текст сказки предполагает не просто абстрактное рисование персонажей в неком условном пространстве, но некоторое знание художником русского костюма, архитектуры, быта древней Руси. Пусть эта Русь сказочная, былинная, но персонаж сказки точно не должен был ходить по ней в ковбойской шляпе и джинсах. Поэтому при создании иллюстраций я отталкивалась еще и от традиций народного рисования, от лубочных картонок, росписей палехских шкатулок, от традиций русской иконописи.

Я помню, как в детстве мы с сестрой и мамой ездили в реставрационную мастерскую, где работал мой дед, художник-реставратор и иконописец Дмитрий Евгеньевич Брягин. Там на столах лежали огромные иконы. Страшные, потемневшие от времени доски… И вдруг в тех местах, где грязь, копоть, и верхние слои краски уже расчистили, возникали кусочки с чистейшими, яркими, сочными красками. Проглядывал чей-то лик, уже не казавшийся хмурым и мрачным, или возникала удивительная морда льва или коня. И в душе рождалось ощущение чуда, ощущение радости от того, что это – древнее, непонятное для ребенка – вдруг стало таким ярким и живым. И в иллюстрациях к сказке про Еруслана Лазаревича мне очень хотелось передать это ощущение чуда от соприкосновения с чем-то старым, сказочным, пусть и пересказанным современным языком.

— В тексте Андрея Усачева достаточно часто встречаются так называемые авторские ремарки, которые делают книгу более современной, динамичной и смешной. Мешало или помогало это в работе? Хотелось ли сохранить стиль древних сказаний или, наоборот, сделать книгу более соответствующей настоящему дню?

— Нет, не хотелось. Если бы хотелось, то я бы делала книгу в совершенно иной стилистике, с использование, например, коллажа, фрагментов фотографий. Здесь мне хотелось сделать именно традиционную книгу. Но находясь в выбранных рамках, я старалась поддерживать игру, начатую Андреем, добавляя уже от себя какие-то элементы и персонажей: рыб, которые разгуливают по траве, на морском побережье, где Еруслан беседует с богатырем Гиреем, или зубастых крокодилов, которые пытаются сцапать юного богатыря, когда он скачет в Индийское царство.

Кроме того, в иллюстрациях есть некоторое количество аллюзий, которые обращены, скорее, ко взрослому, который будет читать эту книгу ребенку: пространство с картин Петрова-Водкина на рисунке, где Еруслан скачет на волшебном коне, или перифраз революционного плаката Лисицкого «Клином красным бей белых» в иллюстрации, где Еруслан сражается с огромным вражьим войском.

— Сколько времени потребовалось на подготовку иллюстраций?

— Месяца два-три у меня ушло на подготовку карандашного макета книги и подробную проработку в карандаше всех будущих иллюстраций. И, наверное, еще столько же на то, чтобы сделать все в цвете. И хочется сказать огромное спасибо редактору книги, Марине Панковой, что на эту работу было дано много времени. Поэтому у меня была возможность и долго продумывать макет, и по несколько раз иногда перерисовывать одну и ту же иллюстрацию, добиваясь более точной композиции или более удачного цветового решения.

— Легко ли шла работа над книгой?

— Легко! Но мне кажется, когда работа нравится, она всегда внутреннее идет легко и приносит радость, даже если что-то в ней и не получается сразу.

— В какой технике вы работали?

— Акварель с белилами на тонированной бумаге бежевого цвета. Сначала я хотела рисовать ее на темно-коричневой бумаге, но когда начала так, то увидела, что выходит слишком мрачно.

— Какие сложности возникали в процессе работы? Что было самым сложным в работе?

— Самым сложным для меня в тот период было найти как можно больше времени, собственно, на саму работу, так как у меня родился третий ребенок. И нужно было успевать быть не только художником, но и мамой.

— Что, наоборот, было легко?

— Мне очень нравилось придумывать макет книги, выстраивать, где будет какая иллюстрация: где будет крупный план с главными действующими лицами, а где, наоборот, – панорама с множеством персонажей. Находить ритм в чередовании этих планов и ритм в построении композиций. Вообще в работе над книгами это всегда моя самая любимая часть работы.

— Есть ли в этой книге у вас любимый персонаж?

— Конь Еруслана Лазаревича.

— Были ли какие-нибудь забавные случаи в процессе работы над книгой?

— Даже и не знаю. У меня почему-то долго не выходил образ Феодула-змея, с которым борется Иван-русский богатырь. Ну, никак он не желал вырисовываться в русском шлеме и кольчуге. Пока я случайно не смазала краску, которой рисовала эскиз, и у него не возник шлем с гребнем. Но шлем с гребнем в русской сказке? Позвонила Андрею, спрашиваю: может ли быть в сказке про Еруслана Лазаревича европейский шлем? Он говорит, да, ведь это же пересказ средневекового европейского романа. Ага, подумала я, значит все прочие персонажи русифицировались, а этот, допустим, не захотел. И шлем у Феодула-змея стал еще более гребенчатым, появился плащ,, похожий то ли на крыло, то ли на хвост, а в войске как-то сами собой, кроме людей, нарисовались зубастые чёрные змеи.

— Легко ли складывалась «издательская» судьба книги, возникали ли какие-то сложности при сдаче книги в издательство?

— Достаточно легко. Так как в редакции видели макет книги в карандаше, то все вопросы и пожелания были учтены на этой стадии работы. Поэтому при сдаче оригиналов никаких сложностей и недоразумений не возникло.

— Довольны ли вы результатом?

— Почти. Мне кажется, что книга могла бы быть изящнее, если бы к колонцифрам на страницах были бы сделаны рисованные виньетки. А если бы на обложке и на титульном листе был рукописный, а не наборный шрифт, то книга выглядела бы, на мой взгляд, лучше, рукодельнее. Но кто знает, вдруг эту книгу когда-нибудь вдруг решат переиздать с моими же рисунками, и тогда можно будет попробовать все это сделать.

— На что вам хочется обратить внимание читателей?

— Даже не знаю. Мне кажется, эту книгу хорошо читать вместе с ребенком, чтобы сразу объяснять ему какие-то непонятные моменты или слова.

— Чем книга ценна для вас?

— После работы над этой книгой и, главное, над материалами, которые я просматривала в процессе работы, мне кажется, что я немного по-другому стала относиться к цветам, которые я использую в иллюстрациях. К сочетаниям цветов. И если раньше мне внутренне сложно было работать, например, с активным красным цветом, брать его как фон для действия, то в этой книге он возникал органично и легко ложился на сюжет сказки.

А еще две мои последние книги, эта и предыдущая, «История о старике Кулебякине, плаксивой кобыле Миле и жеребенке Равкине» Людмилы Улицкой, ценны для меня тем, что именно в них я, наконец, научилась не спешить, делая иллюстрации и главное – макет книги. И если мне вдруг хочется переделать уже готовую иллюстрацию в почти полностью нарисованной книге — переделывать ее. Перерисовывать, перекомпоновывать, не думая о сроках сдачи и том, что, мол, «и так можно было бы сдать».

Мне кажется, что с каждой новой книгой у художника увеличивается какая-то внутренняя требовательность к себе. Я помню, когда-то Лев Алексеевич Токмаков рассказывал, что, иллюстрируя сказки Киплинга, он одну из иллюстраций перерисовывал 15 раз! До такого количества вариантов я в этой книге не дошла. Но один из рисунков пять раз перерисовывала.

— Дарья, спасибо вам большое за очень интересный рассказ и за ваши замечательные книги!

Беседовала Екатерина Орлова, специально для KidReader.ru.