Михаил Бычков: «Ребенку нельзя врать, в том числе и в иллюстрациях»

Михаил Бычков — не только художник с мировым именем, но и человек энциклопедических знаний. Его рассказы о книгах, людях, эпохах увлекательны и каждый раз поражают воображение. Детали в его историях или рисунках описываются с такой любовью и интересом, что становятся реально ощутимыми, живыми. Всего Михаилом Бычковым оформлено более 100 книг, среди которых произведения Перро, Линдгрен, Гоголя, Погорельского, Грина, Олеши, Бажова и многих других.

 — Михаил, расскажите, пожалуйста, о своих первых детских книгах. Какие из них оказали на вас самое сильное влияние?

 — Самое интересное, что я почти не помню свои детские книги. Конечно, они у меня были, но я запомнил только одну — «Приключения Мюнхгаузена» с иллюстрациями Доре. Я очень хорошо помню эти иллюстрации. Они произвели на меня чрезвычайно сильное впечатление и даже снились мне как мультфильм. В более старшем возрасте я читал приключенческие книги. Я много чего прочел, но не думаю, что это могло оказать какое-то серьезное влияние на меня как на художника.

 — А когда возникло ощущение, что хочется именно рисовать, стать художником и, в целом, как научиться рисовать?

 — Рисовать я начал, наверное, как все дети, довольно рано. Все мои детские иллюстрации сохранились, мы жили тесно, в коммуналке, но у моей мамы был большой мешок из крафта, и все, что я рисовал, она в этот мешок складывала. Поэтому все рисунки сохранились. Среди них я как раз нашел иллюстрацию к «Серебряному копытцу», даже две. После чего я сделал вывод, что, во-первых, «Серебряное копытце» я читал, а во-вторых, мне оно очень нравилось, потому что, когда я увидел эти рисунки, мне захотелось проиллюстрировать эту книгу уже сейчас.

 — Т.е. идея возникла, после того как вы увидели свои детские рисунки?

 — Идея возникла параллельно, потому что, с одной стороны, как раз в тот момент я думал о том, что буду дальше рисовать, и стал вспоминать, что меня в детстве поразило. И как-то получилось, что я нашел эти детские рисунки как раз в тот момент, когда уже начал думать про «Серебряное копытце». Так по жизни обычно и бывает: когда о чем-то думаешь, начинает что-то подворачиваться.

 — А как еще бывает? Как выбираются книги, которые вы беретесь иллюстрировать?

 — Во-первых, я копаюсь в памяти, вспоминаю, что когда-то на меня произвело впечатление. Но иногда я просто начинаю читать что-то по той теме, которая меня может заинтересовать, например, русские сказки. Бывает, читаешь что-то прочно забытое или новое и сами по себе возникают образы и желание проиллюстрировать.

 — Есть ли среди проиллюстрированных вами книг те, которые кажутся наиболее значимыми? Есть ли самые любимые книги?

 — Я люблю все, что я иллюстрировал. Вначале, когда я только начинал как художник детской книги, я делал работы, которые мне заказывали. Одной из первых книг был «Левша» Лескова. Это была заказная книга, но я уже тогда себе сказал, что все книги, которые я буду делать, я буду делать как собственный авторский проект. И неважно, заказная это работа или не заказная. Практически с первой книги я всегда так и поступал. Сейчас заказные книги я делаю крайне редко. Я много лет выполняю исключительно свои авторские проекты. Параллельно я много лет работал в дизайне, но и там отношение точно такое же. В дизайне — только заказная работа, но при этом я сохранял свой принцип, что делаю все так, как собственный дизайнерский проект. Это очень важно. Когда я начал делать полностью авторские проекты, мне это очень помогло. Я привык делать то, что считаю нужным, и так, как считаю нужным.

Мои любимые книги. На самом деле, когда я начинаю иллюстрировать какую-то книгу, я влюбляюсь в текст. В то время, когда я работаю над книгой, она становится моей любимой, я начинаю ее перечитывать снова и снова. Но нужно сказать, что я никогда, даже в заказных книгах, не делал случайных книг. Мне с самого начала очень везло.

Первая моя книга – это книга Александра Гиневского. С тех пор прошло много-много лет, и сейчас понятно, что это настоящий классик детской литературы, у которого работа со словом — это святое. Мне очень повезло — я сразу начал с изумительного писателя, душевного, тонкого, умного. И с другими писателями мне тоже очень повезло, я делал книги Ласкина, Дворкина. Это большое везение, что я не делал случайных писателей, случайных текстов.

Когда я начал делать собственные проекты, то конечно выбирал книги, которые я просто очень люблю. Это и «Три толстяка», моя первая большая работа, моя любимая книга, которая остается любимой до сих пор (я имею в виду текст). К ней я обращался несколько раз.

Я очень люблю Грина, его книгу «Алые паруса». И я вижу ее несколько не так, как другие художники, и это видно по иллюстрациям. «Невский проспект» — это проект, который я задумал к 300-летию Петербурга. Потрясающий, гениальные текст, который не устареет никогда. Если сейчас выйти на Невский, то вы увидите то же самое, что в книге. Человек не меняется, он так же влюбляется, так же страдает, так же разочаровывается. Я делал книги, которые являются настоящей классикой, которые не устаревают. Они такие же живые и интересные сейчас, как и в то время, когда их первый раз публиковали.

— Есть среди современных молодых авторов кто-то, кого хотелось бы проиллюстрировать?

— На самом деле, я не знаю. Я просто их не знаю. Где их увидеть, где их прочесть?

У меня был опыт работы с современным молодым автором, это тоже была заказная работа, но, если честно, я очень разочаровался. Потому что я привык работать с настоящими текстами, над которыми авторы по-настоящему работали, где каждое слово выверено. А оказалось, что молодой автор вообще не перечитывает то, что он пишет. Мне пришлось обращать внимание редактора на несоответствия, которые встречались в тексте. Совершенная нелепость, когда автор забывает о том, что написал ранее. Это было еще более обидно из-за того, что у автора был интересный язык, ритм речи. Очень талантливый писатель, но то ли это успех кружит голову, торопит скорее-скорее, то ли заработать надо. Не знаю, но это в принципе не соответствует моему отношению к делу, пониманию работы писателя, отношению к книге. Книга — это святое.

— А у вас встречаются несоответствия иллюстративного ряда авторскому тексту?

— Что касается меня, я стараюсь этого избегать. Уже на первых стадиях работы с текстом я составляю досье на каждого персонажа, на какие-то предметы, которые могут повторяться в тексте. Составлять досье – это значит, что я читаю книгу много-много раз, но каждый раз это чтение связано с определенным углом зрения. Т.е. один раз я читаю, чтобы выписать все конкретно про этого персонажа или про нескольких персонажей, составляю полное досье на них, цитатно. Это позволяет мне избегать нелепостей.

Плюс к этому я серьезно занимаюсь страной, эпохой, что очень важно. Я выписываю непонятные для меня вещи, непонятные слова, а дальше я выясняю все по возможности досконально.

Возьмем, например, «Черную курицу», где конкретная эпоха и даже десятилетие вполне конкретно указано. Я видел много иллюстраций к этой книге, где художники не очень интересовались временными реалиями, где было, например, сильное несоответствие в костюмах. Когда я работаю над книгой, я выхожу, как правило, на очень серьезных, компетентных людей. В «Черной курице», например, меня консультировал заведующий отделом костюма Эрмитажа. Я в запасниках держал единственный костюм в своем роде 18 века. Так же как шинель, в которой бежал поручик, – это настоящая шинель из собрания Эрмитажа. Костюм мальчика Алеши, который нарисован у меня в иллюстрациях к «Черной курице», — это костюм барабанщика артиллерийского полка. Настоящий. Как мне подсказал Сергей Лесин, изумительный специалист по костюмам, который меня консультировал, 18 век — это век военной формы, и форма у мальчиков в пансионатах мало чем отличалась от военной формы. Я держал в руках этот костюм, я его рисовал, не фотографировал. Все детали настоящие, количество пуговичек и т.д.

— Михаил, не мешает ли такое доскональное изучение материала творческому процессу, полету фантазии?

— Наоборот, это помогает. Фантазия в плане костюма может быть в театре. В книге же иллюстрация идет рядом с текстом. Я, естественно, придумываю, но я придумываю на реальной базе, на реальном материале. У меня воображение присутствует, но оно отталкивается от реальности. Я принципиально считаю, что ребенку нельзя врать. Вообще нельзя врать ребенку, и в иллюстрациях нельзя врать. Три пуговки на штанишках у Алеши – это эпоха. И когда художник убедителен и подлинен в иллюстрациях, он передает дух правды, а не высасывает из пальца. Мою фантазию это ничем не ограничивает. Кто мне помешал придумать и нарисовать курицу или министра, как я их видел? Но дух 18 века, стилистика костюмов 18 века, архитектура 18 века — у меня все это точно, все это правда.

Дом, в котором был пансион, нарисован на основе изучения архитектуры 18 века. Я знаю, где стоит тот дом, в котором происходило действие. Сейчас там стоит похожий дом, но не совсем на том месте. Я нашел уникальную карту — нарисованную карту «Петербург 18 века с птичьего полета». Там заборы все нарисованы, а не только здания, все на своем месте.

Когда дух правды присутствует в иллюстрациях, ребенок это чувствует, и все это чувствуют. Слишком много сейчас халтуры издается, халтурных иллюстраций, поэтому, может быть, у людей замыливается глаз. Но у меня, как у художника, свои принципы, поэтому я изучаю материал. Я считаю, что воображение должно разыгрываться на базе материала, опять-таки учитывая, что это за автор, какое время, где происходит действие и т.д. Это очень важно.

Это правило я распространяю, в том числе и на сказки. Например, сказки Шарля Перро. Перро – это же представитель определенной эпохи, это конец второй половины 17 века. Это безумно интересная эпоха, там потрясающие костюмы, потрясающий быт, интерьеры. Интерьеры такие, что можно даже ничего особенно не придумывать,— они уже сказочные. Невероятно сказочные! А если еще и придумать, то получается все чрезвычайно интересно. Поэтому я противник того, чтобы Евгения Онегина рисовать в джинсах и свитере.

Мне кажется, художник должен быть честным. Он должен честно потратить время на то, чтобы понять писателя, изучить писателя, изучить материал, а дальше фантазировать, сколько душе угодно.

Екатерина Орлова, специально для KidReader.ru